— Так вы любите меня?
— Люблю тебя?! — Его взгляд затопил ее нежностью, несомненной и всепоглощающей. — Много раз вы могли догадаться о моей любви, но предпочитали принимать ее за что-то другое. Не раз я выдавал себя, не в силах сдержать нежность. Мною руководила страсть, которую я не в силах выразить словами, любовь, которая несказанно мучила меня. Понимаете ли вы меня? — Он нежно встряхнул ее. — Или вы все та же английская школьница, которая поселилась в моих снах задолго до того, как вы догадались, что человек, приезжавший к вашему дяде, на самом деле не находит себе места от любви?
Она неуверенно рассмеялась и уткнулась лицом ему в плечо. Обняв его, ероша ему волосы, она сейчас готова была убить его за то, что он так улыбался Лусии во время легкого завтрака, и за то, что тогда, на катере, он смотрел на нее, будто не знал, как от нее отделаться.
— Когда вы только привезли меня на Луенду, вы вели себя совсем не так, как ведет влюбленный мужчина, — упрекнула она.
— Разве? — Его губы обожгли ей шею. — Я вел себя вполне как влюбленный, моя английская мисс. Как мужчина, который не знает, хватит ли у него сил на то, чтобы скрыть свою любовь. Как мужчина, который знает, что вы боитесь его, Бог знает, по какой причине. Как мужчина, которого приводит в ярость всякое упоминание о молодом Конрое, который стоял между нами. Этот Конрой… — Он на мгновение отпрянул от нее и повернул ее лицо к лунному свету. — Вы дали мне понять, что любите его, а теперь я держу вас в объятиях, и вы отвечаете на мои поцелуи! Вы говорите, что хотите ехать к нему в Чили, но мне кажется, вам больше хочется остаться со мной. Вы хотите меня, подружка. Предупреждаю вас, что мои силы на исходе.
— Я хотела бежать от вас, Рафаэль, потому что думала, что не нужна вам. — Ее глаза наполнились слезами, он обнял ее и страстно привлек к своему сильному худощавому телу хрупкую, окутанную шифоном фигурку.
— Вы всегда будете нужны мне, дражайший друг, — прошептал он. — Если и были времена, когда я занимал оборонительную позицию, так это потому, что с вами я ощущал себя так неуверенно, как ни с кем другим. А разве вы сами не пытались замаскировать свою любовь ко мне?
— Я думала, вы собираетесь жениться на Лусии.
— Лусия всегда знала, что этого не будет никогда, но она из тех, кто не оставляет попыток до последнего, пока не увидит мужчину у алтаря с другой женщиной.
— Однако даже ваша бабушка была уверена, что вы женитесь на Лусии.
— Стоило мне познакомиться с какой-нибудь женщиной, как она тут же приходила к заключению, что я непременно женюсь именно на ней, — рассмеялся он. — Но на прошлой неделе, когда с вами случилось несчастье, и она увидела, как я встревожен, бабушка догадалась, что я, наконец-то, влюбился по-настоящему.
В лунном свете его глаза засверкали дьявольским огнем, и Ванессу охватило подозрение.
— Да вы настоящий пират! — возмутилась она. — Я начинаю думать, что вы нарочно воспользовались Лусией, чтобы заставить меня ревновать.
— Положение стало безнадежным, моя голубка. Вы так решительно говорили об отъезде, — он ласково провел рукой по ее волосам, но другая рука крепко сжимала ее, будто для того, чтобы запретить всякие разговоры на эту тему. — И я должен был окончательно убедиться… Это бабушка придумала, чтобы я уделял побольше внимания Лусии, и она могла проследить за вашей реакцией. Мы договорились, что она подаст мне знак веером, если заметит ваше беспокойство из-за того, что я улыбаюсь Лусии. Так что сегодня бабушка воспользовалась своим веером с не совсем обычной целью.
Его голос звучал несколько самоуверенно, и Ванесса, улыбаясь ему в плечо, все же свирепо возразила:
— Возможно, вы подали ложные надежды этой несчастной женщине, вы бессердечный дьявол, Рафаэль!
— Вот уж нет! Убедитесь сами. — Он приложил ее руку к своему гулко бьющемуся сердцу. — Оно бьется в моей груди, но принадлежит вам, Ванесса. Неужели вы боитесь человека, который любит вас так сильно?
Странно, что время от времени он внушал ей страх, но сейчас поток любви так неумолимо захлестнул ее, что унес все остальные чувства. Стать женой Рафаэля де Домерика, женщиной, которая нужна ему, которую он выбрал! Она взглянула на дона, и он увидел, что ее глаза полны любовью. Об этом же говорили ее губы, когда он их поцеловал… А потом и еще раз… и еще…
— Я хочу запереть тебя в башне, чтобы ты принадлежала мне одному, — страстно прошептал он. — Я докажу тебе свою любовь, если ты будешь моей пленницей до тех пор, пока звезды не померкнут для нас обоих.
— Теперь я понимаю, что всегда была твоей пленницей, Рафаэль, — прошептала она в ответ. — Я много раз пыталась убежать от тебя, но каждый раз меня что-то удерживало.
— И каждый раз, узнав, что ты готовишь побег, я шел на риск и оставлял дверь открытой, чтобы проверить, решишься ли ты ею воспользоваться. — Он взял ее лицо в свои теплые руки и внимательно вгляделся в ее черты. — Став моей, ты уже никогда не убежишь, моя дорогая. Я не отпущу тебя!
— Согласна, — отозвалась она, абсолютно уверенная теперь в том, чего хочет. Она больше не была той запутавшейся восторженной девочкой, которую то влекло к нему, то охватывало необъяснимое желание спасаться бегством. Примитивная женщина, подумала она о себе. Тигрица, которая бунтует оттого, что любит своего укротителя.
Вскоре они вернулись в замок, чтобы торжественно сообщить всем гостям о том, что в этом году праздник сбора винограда будет отмечаться вместе со свадьбой идальго. Донья Мануэла выглядела безмерно счастливой, когда ее внук перед лицом собравшихся надел на палец Ванессы кольцо с рубином и бриллиантами, а она на его руку — золотой перстень с крестом. Лусия Монтес в свою очередь многозначительно взглянула на Барбару, которая стиснула руку своему кавалеру, черноволосому молодому португальцу с огненным взглядом. Наверняка тут не обошлось без вмешательства дона Рафаэля. И, возможно, Бэбс в этот момент вспомнились слова Ванессы о том, что настоящая любовь вечна, как океан.