Пленница в башне - Страница 52

Пошел дождь, и крупные капли забарабанили за большой стеклянной дверью столовой. Повеяло ароматом влажных роз, и Ванесса, привыкшая у себя на плантации садиться за стол в мужской компании, чувствовала себя вполне непринужденно с гостями дона. Мужчины, исполненные надменного испанского обаяния, обменивались репликами, произнося их глубокими низкими голосами, а хозяин дома переводил ей с испанского. Несколько раз Ванесса замечала, как у него дергается от смеха бровь, и спрашивала себя, подвергает ли он цензуре шутки своих друзей, когда переводит их. Она ковыряла ложкой авокадо, фаршированное крабами, и жалела, что не может уловить смысла разговора на быстром кастильском наречии, который ее собеседники сопровождали весьма выразительными жестами.

После десерта, состоявшего из сладкой дикой земляники, тертого ореха и сливок, подали кофе, а к нему ликер бренди. Ванесса капнула ликера в свой кофе и бы стро выпила его, чтобы предоставить мужчинам возможность побеседовать свободно. Дон выглядел довольным, и она поняла, что смеялась вовремя и помогла ему подготовить почву для деловой беседы. Ее догадка оказалась правильной, потому что он проводил ее до дверей и с улыбкой шепнул:

— Вы незаменимы во время деловых завтраков, мисс Кэррол. Эти упрямцы чинили препятствия одному моему проекту, но теперь, полагаю, они дадут себя уговорить.

— Желаю успеха, сеньор. — Она встретила его заговорщическую улыбку уверенная, что его проект приведет к процветанию островитян.

Он вежливо кивнул ей, но еще некоторое время не сводил с нее своих блестящих глаз, потом повернулся и быстро зашагал прочь. Дождь прекратился, и послеполуденную жару сменило мягкое тепло. Ванесса решила пройтись до лагуны. Она вспомнила свою размолвку с Барбарой, и мимолетное радостное настроение тотчас улетучилось, а душу наполнила легкая печаль: Барбаре придется несладко, когда уедет Рай, а Ванесса уже не сомневалась в том, что дон собирается отослать его из замка. И, конечно, обеспечит его материально, чтобы на несколько месяцев удержать подальше от замка.

Она вздохнула, сбежав по вырубленным в скале ступеням к лагуне. Громадные серебристые буруны накатывали на берег, и она задержалась на берегу, наблюдая за ними. Их не знающая усталости энергия завораживала; с той же регулярностью, с какой бьется сердце, они вздымались над коралловым берегом и обрушивались на светлый песок, окатывая пеной ноги Ванессы и подол ее платья.

Она обнаружила, что вся забрызгана водой, и направилась к пляжному домику.

Лежа на диванчике на веранде, она слушала рев бурунов и пение птиц, которые щебетали в ветвях казуарин и пальм, окружавших кабинку на пляже.

«Вставай, красотка» — послышалось ей в крике попугая. Она улыбнулась и подумала, что разум способен на странные шутки. В поезде, на котором она возвра щалась из школы в Лондон, чтобы оттуда лететь к дяде, колеса твердили ей о том, что нет пути назад.

Пути назад и в самом деле не было: чему быть, того не миновать, — потому что там, в Англии, ее ничего больше не удерживало. Но тогда у нее еще не возникало такого чувства безнадежного одиночества — в конце долгого путешествия ее ждал близкий человек, ее дядя. Не было и тупой боли в груди, как теперь, происхождения которой она и сама не понимала.

Ванесса задремала на веранде, но через час ее что-то заставило вскочить на ноги и схватить со стола журнал, уткнувшись в него, и не поднимать глаз до тех пор, пока нарушитель спокойствия не вошел в кабинку и его упругие шаги не зазвучали почти рядом со стулом.

— Вы находите, что эти выдумки интереснее моего общества? — насмешливо поинтересовался дон Рафаэль.

— Ах, как глупо с моей стороны! — Она отложила журнал и, залившись румянцем, съежилась под его убийственно-насмешливым взглядом. Сев рядом с ней на стул, он непринужденно закинул ногу на ногу, отчего из-под узких серых брюк на дюйм показались черные носки. Он закурил сигару, а Ванесса, почувствовав, что дон рассматривает ее взлохмаченные волосы, непроизвольно втянула оголенную шею. Под его откровенно изучающим взглядом ее сердце гулко заколотилось о ребра. Он был латинянин, а она по взглядам, которые бросали на нее за ленчем испанские гости, поняла, что, скорее всего, их притягивает ее бледная английская кожа. Но было странно, что она нервничала гораздо больше, когда этот человек смотрел на нее таким… откровенно мужским взглядом.

— Вы удалились сюда для послеобеденного отдыха? — Он снова сел, окутанный дымом сигары. — И вдруг услышали, что кто-то приближается к вам… А это был я, поэтому и смутились.

Он многозначительно понизил голос при последних словах, будто был уверен, что, кроме него, никто не имеет права нарушать так бесцеремонно ее спокойствие. Она стиснула пальцами пухлый журнал, ей захотелось немедленно запустить его ему голову. Это было довольно необоснованное желание, поскольку он имел полное право приходить и наслаждаться курением на веранде собственного пляжного домика. Это она тут была непрошеным гостем.

— Ваши переговоры увенчались успехом, сеньор? — вежливо поинтересовалась она.

Он кивнул:

— За завтраком я несколько раз взглянул на вас, в то время, когда вы думали, что на вас никто не смотрит, и мне показалось, вы чем-то расстроены. Да, я заметил это, несмотря на то, что вы улыбались и кокетничали с моими компаньонами. — Глаза всегда выдают, когда на сердце неспокойно. Причем глаза женщины в большей степени… Женщины смотрят на все с точки зрения чувств, и ничего не могут с этим поделать… Так скажите же, что печалит ваше сердце, Ванесса?